Библиотека Альдебаран: http://lib.aldebaran.ru

LitPortal http://www.litportal.ru

Оригинал : Agatha Christie, “Why Didn"t They Ask Evens?”, 1934

Агата Кристи почему же не эванс?

Кристоферу Мэллоку в память о Хайндз

Глава 1 Несчастный случай

Бобби Джоунз положил мяч на метку для первого удара, нетерпеливо отвел клюшку назад и резко нанес удар.

И что же, вы думаете – мяч понесся прямо, перелетел через песочную канавку и приземлился так, чтобы его легко было повести клюшкой по четырнадцатой площадке?

Ничуть не бывало. Он стремительно пронесся по земле и скатился в канавку!

Тут не было толпы пылких болельщиков, некому было огорченно охнуть. Единственный свидетель этого неудачного удара не выразил ни малейшего удивления. Да это и понятно, ведь бил по мячу не истый мастер‑американец, но всего лишь четвертый сын викария из Марчболта – маленького приморского городка в Уэльсе.

С губ Бобби сорвалось явное богохульство.

Был он приятный с виду молодой человек лет двадцати восьми. Даже лучший его друг не назвал бы его красивым, но лицо у него было на редкость симпатичное, а открытый взгляд честных карих глаз светился собачьим дружелюбием.

– Что ни день, то хуже, – удрученно пробормотал он.

– Слишком сильный мах, – откомментировал его партнер.

Доктор Томас был мужчина средних лет, с седыми волосами и румяным веселым лицом. Сам он никогда не бил с полного маха, предпочитая короткие прямые удары, и обычно обыгрывал более виртуозных, но не очень собранных игроков.

Бобби что есть мочи ударил по мячу нибликом 1 . Этот третий по счету удар оказался удачным. Мяч лег подле площадки, которой доктор Томас достиг двумя делающими ему честь ударами.

– Лунка ваша, – сказал Бобби.

Они перешли к следующей мете.

Первым бил доктор – удар получился хороший, прямой, но мяч ушел недалеко.

Бобби вздохнул, поставил мяч, потом немного его поправил, широко взмахнул клюшкой, неуклюже отвел ее назад, закрыл глаза, поднял голову, опустил правое плечо – иными словами проделал все то, чего делать не следовало, – и направил мяч по центру.

Он снова вздохнул. Теперь уже удовлетворенно. Столь хорошо знакомое игроку в гольф уныние сменилось на его живом лице столь же хорошо знакомым торжеством.

– Теперь я знаю, что нужно делать, – уверенно заявил Бобби, но это было глубочайшим его заблуждением.

Отличный удар клюшкой с железным наконечником, небольшая подсечка нибликом, и Бобби положил мяч. Теперь у него стало четыре очка, а у доктора Томаса всего на одно больше.

Воспрянув духом, Бобби перешел к шестнадцатой метке. Опять он проделал все то, что делать не следовало, но на сей раз чуда не произошло. Получился потрясающий, великолепный, почти сверхъестественный срез! Мяч подскочил и исчез из поля зрения.

– Эх, пошел бы он прямо… – И доктор Томас даже присвистнул.

– Вот именно, – с горечью отозвался Бобби. – Постойте‑ка, постойте, мне кажется, я слышал крик! Только бы мяч ни в кого не угодил.

Крик донесся справа – Бобби стал всматриваться в ту сторону. Свет был неверный. Солнце собиралось садиться, и, глядя прямо на него, трудно было что бы то ни было толком разглядеть. К тому же с моря поднимался легкий туман. В нескольких сотнях ярдов высился гребень скалы.

– Там тропинка, – сказал Бобби. – Но так далеко мячу не долететь. И все же я слышал крик. А вы?

Нет, доктор ничего не слышал.

Бобби отправился на поиски мяча. Найти его оказалось не так‑то просто. Но наконец он его углядел. Мяч лежал так, что поддать его не было никакой возможности – застрял в кусте утесника. Бобби ударил, потом еще – на этот раз не напрасно. Подобрав мяч, он крикнул доктору Томасу, что сдает ему лунку.

Доктор направился к нему – очередная мета находилась как раз у обрыва.

Семнадцатая мета особенно страшила Бобби. Там мяч следовало провести так, чтобы он не сорвался с кручи вниз. Расстояние, в сущности, было не так уж велико, но сознание того, что сразу за лункой обрыв, подавляло.

Они пересекли тропу, которая оказалась теперь слева и шла от моря вглубь, огибая край утеса.

Доктор взял ниблик, но тут же отложил его в сторону.

Бобби глубоко вздохнул и ударил по мячу. Тот стремительно понесся вперед и, перемахнув через край, исчез из поля зрения.

– Опять то же самое, – с горечью сказал Бобби.

Подойдя к краю расселины, он стал всматриваться. Далеко внизу сверкало море, но мяч мог туда и не долететь, это только поначалу спуск был крутой, а ближе к морю становился пологим.

Бобби медленно шел вдоль расселины. Он знал, тут есть одно место, где можно довольно легко спуститься.

Мальчики, подносящие мячи, делали это без особого труда – спрыгивали с крутого края вниз и потом появлялись, запыхавшиеся, но торжествующие, с мячом в руках.

Вдруг Бобби замер и окликнул своего противника:

– Послушайте, доктор, идите скорее сюда. Что вы на это скажете?

Внизу, футах в сорока, виднелось что‑то темное, похожее на кучу старой одежды.

У доктора перехватило дыхание.

– О, Господи, – выдохнул он. – Кто‑то сорвался с утеса. Надо к нему спуститься.

Бок о бок они стали осторожно спускаться по крутому обрыву. Бобби, более тренированный, помогал доктору. Наконец они добрались до зловеще темневшей бесформенной груды. Оказалось, это мужчина лет сорока, он еще дышал, хотя и был без сознания.

Доктор Томас осмотрел его – потрогал руки, ноги, пощупал пульс, опустил веки. Потом встал рядом с ним на колени и обследовал его более обстоятельно. После чего посмотрел на Бобби, которому было явно не по себе, и медленно покачал головой.

– Ему уже ничем не поможешь, – сказал он. – Его песенка спета. У бедняги сломан позвоночник. Да… Видно, тропа была ему незнакома, и, когда поднялся туман, он оступился. Сколько раз я говорил нашему муниципалитету, что здесь необходимо поставить ограждение.

Доктор встал.

– Пойду за помощью, – сказал он. – Распоряжусь, чтобы тело подняли наверх. А то не успеем оглянуться, как стемнеет. Вы побудете здесь?

Бобби кивнул.

– Значит, ему уже ничем не поможешь? – спросил он.

Доктор помотал головой.

– Ничем. Ему недолго осталось – пульс быстро слабеет. Минут двадцать, не больше. Возможно, он еще придет в себя. Но скорее всего нет. И все же…

– Ну конечно, – тотчас отозвался Бобби. – Я останусь. А вы поспешите. На случай, если он вдруг очнется. У вас нет какого‑нибудь снадобья… Или чего‑нибудь еще?.. – Он запнулся.

Доктор опять помотал головой.

– Ему не будет больно, – сказал он. – Никакой боли.

Он повернулся и стал быстро карабкаться вверх по скале. Бобби не сводил с доктора глаз, пока тот, махнув рукой, не перевалил через кромку обрыва.

Бобби сделал шаг‑другой по узкому карнизу, уселся на каменный выступ и зажег сигарету. Он был потрясен. Никогда еще не приходилось ему сталкиваться ни с тяжким недугом, ни со смертью.

Вот ведь как бывает! Один неверный шаг – и жизнь кончена. И все из‑за какого‑то тумана, невесть откуда взявшегося в такой погожий вечер… Такой красивый и, похоже, крепкого здоровья… Наверно, никогда и не болел. Залившая лицо смертельная бледность не смогла скрыть великолепный загар. Загар человека, проводившего много времени на свежем воздухе, возможно, за границей. Бобби внимательнее к нему пригляделся – вьющиеся каштановые волосы, чуть тронутые на висках сединой, крупный нос, жесткий подбородок, меж полураскрытых губ крепкие белые зубы. Широкие плечи и красивые мускулистые руки. Ноги были как‑то неестественно выгнуты. Бобби вздрогнул и опять перевел взгляд на лицо. Привлекательное лицо – живое, решительное, умное. Вероятно, подумал Бобби, глаза у него синие… И только он это подумал, глаза открылись.

Они и вправду оказались синие – глубокой и чистой синевы. И смотрели на Бобби. Взгляд ясный, незатуманенный… Вполне сознательный взгляд. Внимательный и в то же время как будто вопрошающий.

Бобби вскочил, кинулся к незнакомцу. Но еще прежде, чем он оказался рядом, тот заговорил. Голос вовсе не был слабым, он звучал отчетливо, звонко.

– Почему же не Эванс? – произнес он. И вдруг его странно передернуло, веки опустились, челюсть отвисла…

Незнакомец был мертв.

Ну, так получилось, решив перечитать, этот не слишком известный детектив Агаты Кристи и одновременно, нашёл в Интернете его известную экранизацию. И вот любимое занятие, сравнивать текст книги и сюжет фильма. И сразу хочу сказать, различий минимально.

Немного о сюжете, нет здесь не «всезнающей» старушки Марпл, нет и Пуаро, с его «серыми клеточками» и дуэта молодых сыщиков то же нет. Роман, как бы стоит в стороне от всех других, входящих в серии и циклы. Но, есть два молодых главных героя, которые действовали только в этом романе. И так перед нами уволенный из военно-морского флота Роберт Джонс и девушка с титулом: леди Френсис Дервент, а по просту-Френки, подружка по детским играм. Именно им, по замыслу Агаты Кристи и пришлось разобраться в смерти не только упавшего с обрыва человека, но и в конце концов узнать… А что узнать, что в действительности произошло преступление, а не несчастный случай. Выйти на семейство Бэссингтонов и стать свидетелями очередного преступления и выяснить, что самоубийства миллионера Сэвиджа не было, а было хорошо подготовленное убийство с подложным завещанием. И всё такое, с интригами, с актёрскими работами, как преступников, так и расследователями. И фильм, о кстати один к одному повторяет сюжет, единственно если описание не много сдержанно, то в фильме «поступки и приключения» поданы более живо в жанре приключений.

Но, главный вопрос, почему в одних переводах была Уилби, а в других, как в фильме Эванс.... может, что то не дочитал или не досмотрел. Ведь, это и главный вопрос детектива, почему подписать завещание не пригласили старую служанку...

Оценка: 8

Понравилось намного больше, чем известные серии Агаты Кристи. Основное отличии - в той же серии про великолепную старушку миссис Марпл р-раз - и догадалась обо всем. В сериях главные герои изначально настолько легко и великолепно идут по следу преступников, что это рано или поздно надоедает.

А в Эвансе герои обычные люди, он постоянно ошибаются и делают неправильные выводы. И поэтому за их поиском гораздо интереснее наблюдать. Они мне намного ближе. Поэтому, и преступление с ними я расследовал с гораздо большей охотой.

Оценка: 7

Этот детектив напоминает истории про Томми и Тапенс, правда последняя парочка мне понравилась больше, чем здешние Бобби и Франки.

Но это ожидания. А на деле довольно динамичный сюжет, иронично-юмористический даже, читается как всё у А.Кристи легко и быстро, голова занимается разгадыванием загадки, но в этом случае в режиме «лайт»:) Никакого напряжения, к сожалению.

Парочка новоиспеченных детективов весьма изобретательна, но совершенно безбашенная. Это немного странно, если учесть, что расследованием они решили заняться как раз после того, как на одного из них было совершено покушение, и ему лишь чудом удалось выжить.

В этот раз тот, кого я подозревала с самого начала, как самого подходящего персонажа, на которого почти сразу нарисовались улики, и оказался преступником. Не похоже на А.Кристи. Его сообщник тоже в моих глазах выдал себя довольно быстро, уже при втором своем физическом появлении на сцене. Правда, Агата Кристи усиленно пыталась обратить мое внимание еще на одного персонажа, и ей это даже удалось, но всё же я была несколько разочарована тем, что настоящие преступники здесь просто бросаются в глаза и это не обман зрения. Наверно, в данном детективе, леди Агата хотела продемонстрировать следующую идею: даже при наличии довольно веских аргументов против человека, если он обладает огромным природным обаянием, мы склонны верить своему впечатлению, а не доводам разума. Да уж, человек - существо иррациональное:)

Оценка: 7

Агата Кристи

ПОЧЕМУ ЖЕ НЕ ЭВАНС?

Кристоферу Мэллоку в память о Хайндз

Несчастный случай

Бобби Джоунз положил мяч на метку для первого удара, нетерпеливо отвел клюшку назад и резко нанес удар.

И что же, вы думаете – мяч понесся прямо, перелетел через песочную канавку и приземлился так, чтобы его легко было повести клюшкой по четырнадцатой площадке?

Ничуть не бывало. Он стремительно пронесся по земле и скатился в канавку!

Тут не было толпы пылких болельщиков, некому было огорченно охнуть. Единственный свидетель этого неудачного удара не выразил ни малейшего удивления. Да это и понятно, ведь бил по мячу не истый мастер-американец, но всего лишь четвертый сын викария из Марчболта – маленького приморского городка в Уэльсе.

С губ Бобби сорвалось явное богохульство.

Был он приятный с виду молодой человек лет двадцати восьми. Даже лучший его друг не назвал бы его красивым, но лицо у него было на редкость симпатичное, а открытый взгляд честных карих глаз светился собачьим дружелюбием.

– Что ни день, то хуже, – удрученно пробормотал он.

– Слишком сильный мах, – откомментировал его партнер.

Доктор Томас был мужчина средних лет, с седыми волосами и румяным веселым лицом. Сам он никогда не бил с полного маха, предпочитая короткие прямые удары, и обычно обыгрывал более виртуозных, но не очень собранных игроков.

Бобби что есть мочи ударил по мячу нибликом . Этот третий по счету удар оказался удачным. Мяч лег подле площадки, которой доктор Томас достиг двумя делающими ему честь ударами.

– Лунка ваша, – сказал Бобби.

Они перешли к следующей мете.

Первым бил доктор – удар получился хороший, прямой, но мяч ушел недалеко.

Бобби вздохнул, поставил мяч, потом немного его поправил, широко взмахнул клюшкой, неуклюже отвел ее назад, закрыл глаза, поднял голову, опустил правое плечо – иными словами проделал все то, чего делать не следовало, – и направил мяч по центру.

Он снова вздохнул. Теперь уже удовлетворенно. Столь хорошо знакомое игроку в гольф уныние сменилось на его живом лице столь же хорошо знакомым торжеством.

– Теперь я знаю, что нужно делать, – уверенно заявил Бобби, но это было глубочайшим его заблуждением.

Отличный удар клюшкой с железным наконечником, небольшая подсечка нибликом, и Бобби положил мяч. Теперь у него стало четыре очка, а у доктора Томаса всего на одно больше.

Воспрянув духом, Бобби перешел к шестнадцатой метке. Опять он проделал все то, что делать не следовало, но на сей раз чуда не произошло. Получился потрясающий, великолепный, почти сверхъестественный срез! Мяч подскочил и исчез из поля зрения.

– Эх, пошел бы он прямо… – И доктор Томас даже присвистнул.

– Вот именно, – с горечью отозвался Бобби. – Постойте-ка, постойте, мне кажется, я слышал крик! Только бы мяч ни в кого не угодил.

Крик донесся справа – Бобби стал всматриваться в ту сторону. Свет был неверный. Солнце собиралось садиться, и, глядя прямо на него, трудно было что бы то ни было толком разглядеть. К тому же с моря поднимался легкий туман. В нескольких сотнях ярдов высился гребень скалы.

– Там тропинка, – сказал Бобби. – Но так далеко мячу не долететь. И все же я слышал крик. А вы?

Нет, доктор ничего не слышал.

Бобби отправился на поиски мяча. Найти его оказалось не так-то просто. Но наконец он его углядел. Мяч лежал так, что поддать его не было никакой возможности – застрял в кусте утесника. Бобби ударил, потом еще – на этот раз не напрасно. Подобрав мяч, он крикнул доктору Томасу, что сдает ему лунку.

Доктор направился к нему – очередная мета находилась как раз у обрыва.

Семнадцатая мета особенно страшила Бобби. Там мяч следовало провести так, чтобы он не сорвался с кручи вниз. Расстояние, в сущности, было не так уж велико, но сознание того, что сразу за лункой обрыв, подавляло.

Они пересекли тропу, которая оказалась теперь слева и шла от моря вглубь, огибая край утеса.

Доктор взял ниблик, но тут же отложил его в сторону.

Бобби глубоко вздохнул и ударил по мячу. Тот стремительно понесся вперед и, перемахнув через край, исчез из поля зрения.

– Опять то же самое, – с горечью сказал Бобби.

Подойдя к краю расселины, он стал всматриваться. Далеко внизу сверкало море, но мяч мог туда и не долететь, это только поначалу спуск был крутой, а ближе к морю становился пологим.

Бобби медленно шел вдоль расселины. Он знал, тут есть одно место, где можно довольно легко спуститься.

Мальчики, подносящие мячи, делали это без особого труда – спрыгивали с крутого края вниз и потом появлялись, запыхавшиеся, но торжествующие, с мячом в руках.

Вдруг Бобби замер и окликнул своего противника:

– Послушайте, доктор, идите скорее сюда. Что вы на это скажете?

Внизу, футах в сорока, виднелось что-то темное, похожее на кучу старой одежды.

У доктора перехватило дыхание.

– О, Господи, – выдохнул он. – Кто-то сорвался с утеса. Надо к нему спуститься.

Бок о бок они стали осторожно спускаться по крутому обрыву. Бобби, более тренированный, помогал доктору. Наконец они добрались до зловеще темневшей бесформенной груды. Оказалось, это мужчина лет сорока, он еще дышал, хотя и был без сознания.

Доктор Томас осмотрел его – потрогал руки, ноги, пощупал пульс, опустил веки. Потом встал рядом с ним на колени и обследовал его более обстоятельно. После чего посмотрел на Бобби, которому было явно не по себе, и медленно покачал головой.

– Ему уже ничем не поможешь, – сказал он. – Его песенка спета. У бедняги сломан позвоночник. Да… Видно, тропа была ему незнакома, и, когда поднялся туман, он оступился. Сколько раз я говорил нашему муниципалитету, что здесь необходимо поставить ограждение.

Доктор встал.

– Пойду за помощью, – сказал он. – Распоряжусь, чтобы тело подняли наверх. А то не успеем оглянуться, как стемнеет. Вы побудете здесь?

Бобби кивнул.

– Значит, ему уже ничем не поможешь? – спросил он.

Доктор помотал головой.

– Ничем. Ему недолго осталось – пульс быстро слабеет. Минут двадцать, не больше. Возможно, он еще придет в себя. Но скорее всего нет. И все же…

– Ну конечно, – тотчас отозвался Бобби. – Я останусь. А вы поспешите. На случай, если он вдруг очнется. У вас нет какого-нибудь снадобья… Или чего-нибудь еще?.. – Он запнулся.

Доктор опять помотал головой.

– Ему не будет больно, – сказал он. – Никакой боли.

Он повернулся и стал быстро карабкаться вверх по скале. Бобби не сводил с доктора глаз, пока тот, махнув рукой, не перевалил через кромку обрыва.

Бобби сделал шаг-другой по узкому карнизу, уселся на каменный выступ и зажег сигарету. Он был потрясен. Никогда еще не приходилось ему сталкиваться ни с тяжким недугом, ни со смертью.

Вот ведь как бывает! Один неверный шаг – и жизнь кончена. И все из-за какого-то тумана, невесть откуда взявшегося в такой погожий вечер… Такой красивый и, похоже, крепкого здоровья… Наверно, никогда и не болел. Залившая лицо смертельная бледность не смогла скрыть великолепный загар. Загар человека, проводившего много времени на свежем воздухе, возможно, за границей. Бобби внимательнее к нему пригляделся – вьющиеся каштановые волосы, чуть тронутые на висках сединой, крупный нос, жесткий подбородок, меж полураскрытых губ крепкие белые зубы. Широкие плечи и красивые мускулистые руки. Ноги были как-то неестественно выгнуты. Бобби вздрогнул и опять перевел взгляд на лицо. Привлекательное лицо – живое, решительное, умное. Вероятно, подумал Бобби, глаза у него синие… И только он это подумал, глаза открылись.

Они и вправду оказались синие – глубокой и чистой синевы. И смотрели на Бобби. Взгляд ясный, незатуманенный… Вполне сознательный взгляд. Внимательный и в то же время как будто вопрошающий.

Агата Кристи

ПОЧЕМУ ЖЕ НЕ ЭВАНС?

Кристоферу Мэллоку в память о Хайндз

Несчастный случай

Бобби Джоунз положил мяч на метку для первого удара, нетерпеливо отвел клюшку назад и резко нанес удар.

И что же, вы думаете - мяч понесся прямо, перелетел через песочную канавку и приземлился так, чтобы его легко было повести клюшкой по четырнадцатой площадке?

Ничуть не бывало. Он стремительно пронесся по земле и скатился в канавку!

Тут не было толпы пылких болельщиков, некому было огорченно охнуть. Единственный свидетель этого неудачного удара не выразил ни малейшего удивления. Да это и понятно, ведь бил по мячу не истый мастер-американец, но всего лишь четвертый сын викария из Марчболта - маленького приморского городка в Уэльсе.

С губ Бобби сорвалось явное богохульство.

Был он приятный с виду молодой человек лет двадцати восьми. Даже лучший его друг не назвал бы его красивым, но лицо у него было на редкость симпатичное, а открытый взгляд честных карих глаз светился собачьим дружелюбием.

Что ни день, то хуже, - удрученно пробормотал он.

Слишком сильный мах, - откомментировал его партнер.

Доктор Томас был мужчина средних лет, с седыми волосами и румяным веселым лицом. Сам он никогда не бил с полного маха, предпочитая короткие прямые удары, и обычно обыгрывал более виртуозных, но не очень собранных игроков.

Бобби что есть мочи ударил по мячу нибликом. Этот третий по счету удар оказался удачным. Мяч лег подле площадки, которой доктор Томас достиг двумя делающими ему честь ударами.

Лунка ваша, - сказал Бобби.

Они перешли к следующей мете.

Первым бил доктор - удар получился хороший, прямой, но мяч ушел недалеко.

Бобби вздохнул, поставил мяч, потом немного его поправил, широко взмахнул клюшкой, неуклюже отвел ее назад, закрыл глаза, поднял голову, опустил правое плечо - иными словами проделал все то, чего делать не следовало, - и направил мяч по центру.

Он снова вздохнул. Теперь уже удовлетворенно. Столь хорошо знакомое игроку в гольф уныние сменилось на его живом лице столь же хорошо знакомым торжеством.

Теперь я знаю, что нужно делать, - уверенно заявил Бобби, но это было глубочайшим его заблуждением.

Отличный удар клюшкой с железным наконечником, небольшая подсечка нибликом, и Бобби положил мяч. Теперь у него стало четыре очка, а у доктора Томаса всего на одно больше.

Воспрянув духом, Бобби перешел к шестнадцатой метке. Опять он проделал все то, что делать не следовало, но на сей раз чуда не произошло. Получился потрясающий, великолепный, почти сверхъестественный срез! Мяч подскочил и исчез из поля зрения.

Эх, пошел бы он прямо… - И доктор Томас даже присвистнул.

Вот именно, - с горечью отозвался Бобби. - Постойте-ка, постойте, мне кажется, я слышал крик! Только бы мяч ни в кого не угодил.

Крик донесся справа - Бобби стал всматриваться в ту сторону. Свет был неверный. Солнце собиралось садиться, и, глядя прямо на него, трудно было что бы то ни было толком разглядеть. К тому же с моря поднимался легкий туман. В нескольких сотнях ярдов высился гребень скалы.

Там тропинка, - сказал Бобби. - Но так далеко мячу не долететь. И все же я слышал крик. А вы?

Нет, доктор ничего не слышал.

Бобби отправился на поиски мяча. Найти его оказалось не так-то просто. Но наконец он его углядел. Мяч лежал так, что поддать его не было никакой возможности - застрял в кусте утесника. Бобби ударил, потом еще - на этот раз не напрасно. Подобрав мяч, он крикнул доктору Томасу, что сдает ему лунку.

Доктор направился к нему - очередная мета находилась как раз у обрыва.

Семнадцатая мета особенно страшила Бобби. Там мяч следовало провести так, чтобы он не сорвался с кручи вниз. Расстояние, в сущности, было не так уж велико, но сознание того, что сразу за лункой обрыв, подавляло.

Они пересекли тропу, которая оказалась теперь слева и шла от моря вглубь, огибая край утеса.

Доктор взял ниблик, но тут же отложил его в сторону.

Бобби глубоко вздохнул и ударил по мячу. Тот стремительно понесся вперед и, перемахнув через край, исчез из поля зрения.

Опять то же самое, - с горечью сказал Бобби.

Подойдя к краю расселины, он стал всматриваться. Далеко внизу сверкало море, но мяч мог туда и не долететь, это только поначалу спуск был крутой, а ближе к морю становился пологим.

Бобби медленно шел вдоль расселины. Он знал, тут есть одно место, где можно довольно легко спуститься.

Мальчики, подносящие мячи, делали это без особого труда - спрыгивали с крутого края вниз и потом появлялись, запыхавшиеся, но торжествующие, с мячом в руках.

Вдруг Бобби замер и окликнул своего противника:

Послушайте, доктор, идите скорее сюда. Что вы на это скажете?

Внизу, футах в сорока, виднелось что-то темное, похожее на кучу старой одежды.

У доктора перехватило дыхание.

О, Господи, - выдохнул он. - Кто-то сорвался с утеса. Надо к нему спуститься.

Бок о бок они стали осторожно спускаться по крутому обрыву. Бобби, более тренированный, помогал доктору. Наконец они добрались до зловеще темневшей бесформенной груды. Оказалось, это мужчина лет сорока, он еще дышал, хотя и был без сознания.

Доктор Томас осмотрел его - потрогал руки, ноги, пощупал пульс, опустил веки. Потом встал рядом с ним на колени и обследовал его более обстоятельно. После чего посмотрел на Бобби, которому было явно не по себе, и медленно покачал головой.

Ему уже ничем не поможешь, - сказал он. - Его песенка спета. У бедняги сломан позвоночник. Да… Видно, тропа была ему незнакома, и, когда поднялся туман, он оступился. Сколько раз я говорил нашему муниципалитету, что здесь необходимо поставить ограждение.

Доктор встал.

Пойду за помощью, - сказал он. - Распоряжусь, чтобы тело подняли наверх. А то не успеем оглянуться, как стемнеет. Вы побудете здесь?

Бобби кивнул.

Значит, ему уже ничем не поможешь? - спросил он.

Доктор помотал головой.

Ничем. Ему недолго осталось - пульс быстро слабеет. Минут двадцать, не больше. Возможно, он еще придет в себя. Но скорее всего нет. И все же…

Ну конечно, - тотчас отозвался Бобби. - Я останусь. А вы поспешите. На случай, если он вдруг очнется. У вас нет какого-нибудь снадобья… Или чего-нибудь еще?.. - Он запнулся.

Доктор опять помотал головой.

Ему не будет больно, - сказал он. - Никакой боли.

Он повернулся и стал быстро карабкаться вверх по скале. Бобби не сводил с доктора глаз, пока тот, махнув рукой, не перевалил через кромку обрыва.

«Почему не Эванс?» – таковы были предсмертные слова таинственного незнакомца, обнаруженного сыном викария Бобби Джонсом во время игры в гольф. Молодому человеку на пару с юной леди Фрэнсес Деруэнт придется заняться расследованием этого загадочного убийства.

Агата Кристи

Почему не Эванс?

Глава 1

НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ

Бобби Джонс положил свой мяч на метку для первого удара, слегка подался назад, неторопливо отвел клюшку и с молниеносной быстротой нанес удар. Вы думаете, мяч полетел прямо, подскочил над специально сделанной песчаной канавкой и приземлился там, откуда его можно было загнать ударом клюшки на зеленую лужайку вокруг четырнадцатой лунки? Не тут-то было! Клюшка царапнула по верху мяча, он медленно покатился по земле и застрял в песчаной канавке.

Не было и пылкой толпы, которая ахнула бы от страха. Единственный свидетель этого промаха ничуть не удивился, и это вполне объяснимо: удар-то нанес не родившийся в Штатах мастер этой игры, а всего лишь четвертый сын викария из Марчболта, небольшого городка на побережье Уэльса.

Бобби издал откровенно неприличное восклицание. Это был добродушный с виду молодой человек лет двадцати восьми. Даже лучший друг вряд ли назвал бы его симпатичным, но лицо у него было очень располагающим, а карие глаза смотрели преданно, будто глаза честной собаки.

– День ото дня я играю все хуже и хуже, – удрученно пробормотал он.

– Вы торопитесь, – заметил его партнер.

Доктор Томас был мужчиной средних лет, седовласый, с бодрым красным лицом. Сам он никогда не размахивался изо всех сил. Нанося короткие прямые удары по центру мяча, он обычно одолевал тех, кто играл пусть и более зрелищно, но с ошибками.

Бобби в ярости накинулся на свой мяч с нибликом . Удар у него вышел только с третьей попытки. Мяч лег неподалеку от зеленой лужайки, куда доктор Томас добрался двумя точными ударами клюшкой с железным наконечником.

– Лунка ваша, – сказал Бобби.

Они направились к следующей метке. Первым бил доктор, удар у него вышел красивый, прямой, но мяч улетел недалеко. Бобби вздохнул, поставил свой мяч, поправил его, долго перекладывал в руке клюшку, отступил, будто деревянный, назад, закрыл глаза, поднял голову, втянул правое плечо – словом, сделал все, чего ему делать не следовало, и мяч, рассекая воздух, полетел по самой середке поля. Бобби глубоко и удовлетворенно вздохнул. Хорошо знакомая всем досада игрока в гольф сменилась не менее знакомым выражением восторга.

– Теперь я знаю, в чем я портачил, – простодушно заявил Бобби. Мастерский удар клюшкой с железной головкой, легкий удар по самому краешку мяча другой клюшкой, и Бобби загнал в лунку верный мяч. Он сделал на удар меньше положенного, и доктор Томас потерял очко. Полный уверенности в себе, Бобби подошел к шестнадцатой метке. Он снова сделал все, чего делать не следовало бы, но на сей раз никакого чуда не произошло. Получился страшный, великолепный, можно сказать сверхъестественный срез! Мяч заметался какими-то ломаными зигзагами.

– Если бы вышел прямой, вот было бы здорово! – сказал доктор Томас.

– Если бы, – с горечью ответил Бобби. – Эй, мне послышался какой-то крик. Надеюсь, мяч ни в кого не угодил.

Он повернулся направо и стал всматриваться, видно было плохо. Солнце садилось, и, глядя прямо на него, трудно было различить что-либо достаточно отчетливо. Да и с моря поднималась легкая дымка. В двух-трех сотнях ярдов от них был обрыв.

– Там проходит тропинка, – сказал Бобби. – Только вряд ли мяч мог туда долететь. И все-таки мне показалось, что я слышал крик. А вы?

Но доктор ничего не слышал. Бобби пошел поискать мяч. Нашел он его не без труда, но сыграть им было невозможно: тот зарылся в куст утесника. Бобби попробовал пару раз ударить по нему, потом поднял и крикнул партнеру, что сдает лунку.

Доктор подошел к нему, потому что следующая метка была у самого обрыва. Семнадцатая всегда нагоняла на Бобби безотчетный страх. Здесь надо было пробить мяч над расщелиной. Расстояние, по сути, было не такое уж большое, но бездна внизу всегда отвлекала его внимание. Они пересекли тропинку, которая вела от моря в глубь суши слева от них, огибая самый край утеса. Доктор взял клюшку с железной головкой, и его мяч приземлился на противоположном краю расщелины. Бобби глубоко вздохнул и нанес удар. Мяч стремительно понесся вперед и скрылся за краем пропасти.